Kactus

Харбин глазами нашего человека

Автор: Cибирь

Пейзаж за окном вагона однообразен – рисовые поля, маленькие деревушки, опять поля и т.д. Солнце уже превратилось в алую полоску, догорающую над землей. Еще немного и она окончательно скроется, отдав последний свет. Безрадостно и тоскливо наблюдать за медленной смертью дня в идущем поезде, тем более осознавая, что впереди еще больше 12 часов пути до Харбина. Хотя наверняка если бы это же время было отведено для путешествия по России-матушке, оно бы пролетело незаметно. А пока время едва ползет среди громкого смеха и непонятных разговоров на чужом (китайском) языке.

Слава Богу, рядом есть хоть одна родная душа – мой «гид» Олег уже несколько лет живет в Харбине, иногда приезжая в Читу по делам.

— Скучно, конечно, бывает одному, — признается он – поговорить не с кем. Сама понимаешь, китайский язык знаю пока плохо, а знакомых, которые свободно говорят на русском почти нет. Но о том, что уехал из России не жалею.
— Почему? – спрашиваю я.
— Не люблю, когда меня используют за мои же деньги. А что, скажешь, это не так?! – восклицает в ответ на мой недоуменный взгляд. – В этом то вся проблема у русских и заключается. Впрочем, пожила хотя бы пару месяцев в другой стране, все бы поняла, сравнила.
Молчу. Ему виднее. Я не жила в другой стране так долго.

Рядом с нами едет семейная пара и их дочки. Сразу видно – интеллигенты. Что-то высокомерное и в тоже время доброжелательное сквозит в их взглядах. Однако уже через пару часов отец семейства делает попытки завязать разговор с Олегом, предлагая жестами выпить. А я тем временем, переключаюсь на девчонок, одна из которых, Цзян, как оказалось, весьма неплохо владеет английским. После банальных вопросов, заданных мне: «Нравится ли Китай?», «Бывала ли здесь прежде?», «Что ожидаю увидеть в Харбине?», «Люблю ли китайскую кухню?», речь заходит о мужчинах.

— Русские много пьют, — сказала, как отрезала.
Олег, которому я перевожу ее слова, усмехается:
— Стереотип. Посмотри, ее отец уже полбутылки водки пропустил, хотя держится, должен признаться, стойко. А я даже вторую бутылку пива не допил. И при этом она утверждает, что русские много пьют.
Я обмениваюсь с Цзян адресами и предлагаю Олегу на всякий случай занести номер ее телефона в свой «мобильник»:
— Ты что! – одергивает меня он – Это будет с моей стороны слишком неприлично.
— А что в этом особенного? – растерянно интересуюсь я.
— Это ты привыкла, что при знакомстве твой номер телефона могут сразу сохранить в «мобиле», а тут такое себе позволяют только близкие люди, иначе – сочтут за наглость. Китайцы в плане общения – народ несколько консервативный. Да и вообще многое из того, что нам, русским, кажется нормальным, для них – возмутительно.

На утро поезд прибывает в город. Несмело оглядываю вокзал – лицо города. Везде суета, беготня, кто-то что-то кричит, все друг друга невзначай толкают, то и дело подъезжают таксисты, предлагающие свои услуги… И весь этот гам, словно, утопает в красоте простых зданий и небоскребов. Какими величавыми они кажутся после скромных «девятиэтажек» Читы. Толпа куда-то несется и, словно, подхватывает нас в свое «течение». Мы машинально ускоряем шаг, сливаясь с ней.

Пытаемся перейти дорогу, едва на светофоре загорается зеленый цвет, но машины тут же проносятся мимо как будто их водители – дальтоники.
— Не обращай внимания, — подбадривает Олег. – Я сам до сих пор не понимаю, как они каждый час в аварию не попадают. Для них словно и не существует правил дорожного движения. Хотя, может быть, они у них какие-то особенные, но ездят тут, как Бог на душу положит, невзирая ни на какие светофоры.

Первый пункт назначения – кафе. Олег парой заученных слов объясняет повару, что для нас еду нужно сделать, как можно менее острой. Примечательно, что процесс приготовления еды происходит на наших же глазах. Пока блюдо готовится я подхожу к стоящей недалеко от нас женщины, которая что-то продает. Чем быстрее приближаюсь к ней, тем лучше вижу, это «что-то» жирное и темное шевелится. Гусеницы шелкопряда – одно из особенных кушаний китайцев. Чувства брезгливости и отвращения охватывают меня.

— Беее, — как маленькая девочка произношу я и тут же отворачиваюсь от этого необычного и не внушающего аппетита яства. Китаянка, заметив это, только улыбается, и словно, желая раззадорить меня, трогает руками живое блюдо и знаками предлагает купить. Олег, наблюдавший прежде за этой сценой со стороны, говорит:
— В Китае все, что угодно можно попробовать: хоть собачку, хоть свинину, а если захочешь, даже половой орган быка. Но последнее блюдо – для богатых. Насколько я знаю, китайцы верят, что оно придает мужскую силу,— смеясь, говорит он.
— Ну и как? Пробовал?
— Нет. У меня рвотные рефлексы чуть за столом не проявились, когда это блюдо оказалось передо мной. Мерзкое зрелище.

Тем временем еда для нас уже приготовлена, и несмотря на наши просьбу к повару, она оказалась довольно таки острой. Рядом с нами сидят другие посетители-китайцы. Их блюдо уж точно в раза два как минимум острее нашего. Это заметно по их едва заметным соплям чуть стекающим из носа, довольным возгласам и махающим рукам перед открытым ртом, так словно они пытаются остудить то, что уже оказалось в нем. «Зато наверняка они не болеют и редко простужаются»,— проносится в моей голове.

Одной из главных достопримечательностей Харбина, на мой взгляд, является храм, вход в который оказывается платным. Впрочем, как мне пояснили позже, это скорее объясняется тем, что в большей степени храм воспринимается как произведение архитектуры причем весьма ценное. Едва мы заходим на территорию храма, в глаза бросается огромная статуя Бога.

Возможно, это одна из попыток заставить почувствовать человека могущество Бога и собственное ничтожество перед ним. Приятный и слегка одурманивающий запах благовоний бьет в нос. Незнакомая успокаивающая музыка кажется раздается отовсюду. Кое-где можно заметить молящимися служителей храма. Рядом со статуей, изображающей Бога, располагается небольшое сооружение, куда китайцы кидают монетки, стараясь попасть в специальные отверстия. Делают они это, кстати, весьма весело, как будто в тир играют.

В нескольких метрах от храма протянулся ряд лотков, в которых торгуют практически одинаковыми сувенирами. Нас повезло, одна их продавщиц неплохо говорит по-русски. Несколько лет она прожила в Маньчжурии, торговала там одеждой. А в Маньчжурии хочешь – не хочешь, русский язык хоть немного знать надо. Без этого там никуда. Однако по ее то ли шутливому, то ли серьезному признанию этот приграничный поселок частью Китая назвать сложно. Я понимающе киваю. Действительно, впечатление, что ты побывал в Китае после поездки в Маньчжурию не остается. Да и как оно может остаться, когда почти везде слышна русская музыка, русская речь, почти в каждом ресторане готовят русскую кухню, и практически на любом здание весят вывески типа «В гостях у бабы Маши».

— Зато сейчас вы живете в замечательном городе Харбине, — говорю ей я.
Она в ответ только улыбается и отрицательно качает головой:
— Даже в Харбине ко мне Бог не заглядывает в гости, — говорит на ломанном русском.

Спустя пару часов, прогуливаясь по чистым улицам города, проходим мимо какого-то ресторана. Толпа официантов под «предводительством» одного из них прямо на улице делают гимнастику. Тут же вспоминаю рассказы мамы, как в далекие советские времена ее рабочий день начинался с того же. Нравилось – не нравилось, а делать зарядку надо: Советском Союзе должно быть здоровое население. Все в добровольно-принудительном порядке.

— Китай – страна коммунистическая. Здесь это в порядке вещей,— комментирует Олег такое «представление».
В поиске зрелищ Харбина проходит весь день. В квартиру Олега идем уже поздно ночью, но такое ощущение, что для китайцев не существует разницы во времени суток: так же, как и днем веселится молодежь, работают рестораны и некоторые магазины, такое же оживленное движение на дорогах. Внезапно я резко останавливаюсь и выпученными глазами смотрю на то, что кажется диким в Чите. Взрослый мужчина и парень лет 16 идут, держась за руки. Олег дает мне понять, чтобы я перестала так таращиться – неприлично. Быть может это отец и сын, но в Чите такое редко увидишь. И то за гомосексуалистов сочтут.

— Слушай, а как же хваленая консервативность китайцев, о которой ты мне говорил? – напоминаю Олегу.
— Это понятие относительное.
— И что проституции тоже не бывает в коммунистической стране консервативных китайцев?
— Бывает. Но тут проститутки не стоят на дорогах, как в России. Да и вообще с этим делом тут труднее. Потом штрафов не оберешься. Если в Чите ты можешь спокойно позвонить по телефону и заказать себе девочку, то тут это из области фантастики.

В квартире Олега непривычно шумно. За окном идут работы – ремонтируют улицу.
— Они что всю ночь собираются там копошиться? – недовольно спрашиваю я.
— Да, они работают и днем, и ночью. Народ трудолюбивый.

Невольно вспоминаю, как года два назад в моем рабочем кабинете делали ремонт. Рабочий день русских строителей начинался с чаепития в 11 часов утра, и повторялось оно раз десять в день.

Впрочем, сравнивать, наверное, глупо. Другая страна – чужие люди. Но то, что поучиться у них есть чему – однозначно.
 

[ link ]

[ Comments : 19 ]