Kactus

Login:  Pass:  
  << · 14.03.2008 · >> | home | about | archive | keywords

Зубы, кальций и панадол: простейшая педиатрия в душных коридорах

   / 12:25  
|  keywords: дети, медицина

Много нового в неизвестном и много оригинального в хорошо знакомом ощущает молодой человек, переходя в стан молодых отцов. Не говоря уже про молодого человека, переходящего в стан молодых мам. Заботливая рука государства и добрые привычки сограждан вызывают у молодых родителей ответную – тёплую – реакцию. Обеспокоенность медицинских работников сохранением и преумножением здоровья улыбчивых карапузов заставляют родителей проникнуться уважением к многотрудной и серьёзной работе врачей, медицинских сестёр и обслуживающего персонала роддомов, детских поликлиник и центров восстановительного лечения детей.

Безусловно, излишний сарказм в описании непростой и редко благодарной работы детских врачей, акушеров, гинекологов и прочих товарищей, работающих в разного рода роддомах и клиниках, неуместен. Высказывать этот сарказм папаше, который ничего толком и не перенёс, а лишь волновался да поедал в известный момент и по известному поводу спиртное, тем более, наверное, ни к чему. И тем не менее.

Оригинальным выглядит процесс беременности со стороны мужчины, наблюдающего за наливающейся внутренним теплом женой. Всё как бы хорошо – походы в консультацию, совместные путешествия на УЗИ, маневрирование на перекрёстке Шилова и Нагорной. Но уже к шести месяцам начинаешь понимать, что врачам, отягощённым преимуществами национального проекта, плевать с высокой колокольни на то, кто там сидит под дверями их уютных кабинетов и как они – беременные женщины – себя там чувствуют. Конечно, с личностью в халате может повезти или, к примеру, не повезти, но общая тенденция прослеживается достаточно чётко. Пляшет всё от мелочей, типа лёгких описок в картах беременной женщины, заканчивая ничем неистребимым идиотизмом в получасовом трёпе со своими знакомыми тётками в рабочее время и на рабочем месте. В итоге беременную вторую половину порой приходится забирать из этого душного коридора после трёхчасового сидения на твёрдых лавках в совершенно ополоумевшем состоянии.

Интересно отношение врача и медсестры, приезжающих за беременной девушкой с тем, чтобы отвезти её в роддом. Про этот момент так много написано в брошюрках, выдаваемых родителям, что к 9 месяцам начинаешь представлять себе эдаких добрых эльфов, которые поднимутся на восьмой этаж, укутают твою жену в нежнейший шёлк и поволокут её на своих эльфийских руках в карету скорой помощи. Ну и водитель, разумеется, — опытнейший седой профессионал – будет вести это чудо автопрома, объезжая все кочки и распугивая идиотов сиреной и мигалками.

На деле в пять часов утра является женщина-врач, которая, конечно к этому времени безумно устала, и девушка-медсестра, которая устала нисколько не меньше. С порога, не поздоровавшись, эти люди начинают пятиминутную лекцию про то, что они работают без малого сутки, это у них 33-ий вызов за смену, лифт у вас выключен, в подъезде воняет и вообще – быстрее рассказывайте, чего тут у вас такое, нам некогда. После этой эскапады тётки пробираются на кухню, медсестра поворачивается задницей к роженице, а врач начинает свою врачебную деятельность. После чего будущую маму грузят в ГАЗЕЛЬ скорой помощи, читают лекцию про грубого мужа и увозят рожать.

От персонала роддома у второй половины впечатления исключительно положительные – это единственный этап этой многотрудной эпопеи, где никаких претензий к врачам и их помощникам не высказывалось. Другое дело сам роддом. Это очень оригинальное место. По-крайней мере, с моей точки зрения. Очень вот интересно, что в роддоме месяц может не быть горячей воды. Конечно, ремонт. Конечно, недостаток средств. Конечно, обстоятельства. Но всё же – нацпроект. Всё же – демография. Всё же – роженицы. Уж как-нибудь всем миром наверняка можно напрячься и сделать так, чтобы в крупнейшем на всю область роддоме была горячая вода. Видно, в мае 2007 года было не до этого.

После месяца развлечений с пелёнками, пустышками, ночной глажкой, сушкой, беготнёй, купаниями и прочими очевидностями наступает пора идти в больницу. К этому времени как-то привыкаешь, что ребёнок, которого ещё толком не воспринимаешь, как составную часть семьи, — существо совершенно беззащитное и требующее разного рода нежности и аккуратности. Первый же поход в поликлинику оборачивается лёгким шоком.

То, что в российских больницах чаще всего существуют очереди, скученность и прочие неприятные моменты, всем хорошо известно. Причины тут, конечно, не во врачах, которых государство и его институты поставили в такие условия. Другой вопрос в том, что порой возникает ощущение, что никто особо и не напрягается для того, чтобы эти очереди уничтожить. Я так думаю, что для всех городских больниц, детских поликлиник и прочих диагностических центров хватит одного-двух людей, профессионально занимающихся логистикой. Я не уверен, что нужно писать многотомную диссертацию, чтобы выработать соответствующие правила работы для разного рода регистратур и врачей. И, наверное, не надо выставлять в каждом врачебном кабинете и за спиной каждого сотрудника регистратуры по секретному агенту, чтобы контролировать выполнение этих правил.

На практике никакой особой работы по разруливанию посетителей не проводится. По-крайней мере, её не видно. Если к узким специалистам выдаются талоны на определённое время, которое даже соблюдается с максимальной погрешностью в полчаса-час, то общий осмотр, который надо делать раз в месяц, проводится как попало. Не знаю, как в других поликлиниках, а на Бабушкинском кольце во вторник назначается День здорового ребёнка. В этот вторник все дети возрастом до года ежемесячно должны проходить нужных врачей. Первая очередь моего ребёнка затянулась на полтора часа. В узком, душном, забитом людьми и криками коридоре, с месячным ребёнком – ощущения непередаваемые. Впрочем, если идти вдвоём – один стоит в очереди с ребёнком на руках, а второй бегает по этажам и занимает место в трёх-четырёх других очередях, отпинываясь от тех, кто намеревается тебя из очереди незаконно вытолкнуть, то можно успеть за 3-4 часа. Мы вот успели за 4,5.

С каждым месяцем, конечно, становится легче – привыкаешь к идиотизму и постепенно учишься выскребаться из этого здания с наименьшими потерями – как временными, так и моральными. Но и при этом поведение медперсонала порой приводит в бешенство. Взять медсестру, которая должна приходить через какие-то временные промежутки на дом. Мы её видели у себя дома два раза. Оба раза она несла явную ахинею. Было это на первом месяце жизни, после чего тётка к нам больше никогда не приходила. Сидит она в кабинете с участковым терапевтом, где мы до сих пор наблюдаем на стене отчёты о регулярном и стабильном посещении детей на тех или иных участках. Одновременно с этим в детской карте появляются выдуманные медсестрой данные по температуре моего ребёнка, состоянии её кожных покровов и прочие интересные вещи.

Не менее привлекательна тётенька-участковый-врач, которая сидит в кабинете с этой медсестрой. С первого же появления этой женщины в моей квартире я понял, как сильно нам повезло. В дикую июньскую жару этот представитель передовой медицины приходила к нам домой в шлёпанцах. Топталась в вылизанном коридоре. Подозрительно косилась на новый ковролин в комнате ребёнка. После чего одевала на шлёпанцы бахилы и так разгуливала по квартире. Тайный смысл этого действия остался для меня загадкой до сих пор. Однажды я не выдержал и спросил её – почему вы боитесь снимать обувь? Она съела вопрос и не подавилась даже кхмыком.

Знакомство с этой женщиной во всей красоте показало, что такое конфетно-шоколадное взяточничество. В один из приходов тётя-врач непрозрачно намекнула, что для появления в нашей квартире невролога было бы неплохо купить коробку конфет. Несмотря на мои фундаментальные возражения, две коробки за моей широкой спиной были куплены и вручены участковому педиатру. После этого отношение этой женщины к нашей семье изменилось кардинально. Во-первых, к нам домой на следующий же день явилась невролог, которая внимательно осмотрела ребёнка и выписала направление в центр восстановительного лечения детей «Феникс». Во-вторых, нам стали звонить домой и говорить, на когда нам выписан талончик к тому или иному узкому специалисту. За талончиком даже не надо было ездить – мы забирали его в регистратуре, когда приезжали в поликлинику с ребёнком. Месяца через два, когда рвение нашей благодетельницы стало затухать, кто-то из бабушек опять инициировал вручение двух коробок конфет, после чего механизм опять заработал, как часы. Потом я уже встал на пути этого процесса непреодолимой преградой. Теперь про нас никто не вспоминает. Нам никто не звонит. Мы шесть месяцев не видели у себя дома медсестру, тётя-врач не берёт сотовый телефон, когда мы звоним в нерабочее время по поводу высокой температуры, а к узким специалистам талончики мы берём самостоятельно, выстаивая положенную очередь и получая неудобное для нас время.

Глядя на происходящее, я всё время думал: как же надо было в своё время унизить людей, до какого состояния опустить врачей с высшим образованием, товарищей в чистых белых халатах, работающих с самым дорогим, что есть в семье, чтобы за коробку конфет эти люди были готовы так убиваться.

Участковый врач-педиатр и медсестра, кстати, являются очень оригинальными профессионалами. Месяцев с трёх на любую жалобу по состоянию ребёнка – типа частых просыпаний ночью и долгого плача после купания существует ровно три варианта ответа: «Наверное, не хватает кальция», «Быть может, лезут зубы», «Сложно сказать». Других ответов не существует. Плачет ребёнок, часто писает ребёнок, как-то странно водит глазками ребёнок, — кальций, зубы или чёрт его знает. Даже когда в шесть месяцев у ребёнка в течение трёх дней температура держалась на уровне 38-38,5 градусов, тётя-врач говорила всё то же самое. Плюс пить «Панадол». Нормальных педиатров я возил из Домны.

Можно ещё сказать по поводу обеденных перерывов и вообще отлучений с рабочего места. Когда на работу опаздывает продавец магазина, где тебе надо купить бутылку водки, — это одно, а когда на полчаса уходит попить чай педиатр, под дверями которого сидят 5-6 ошалевших от этого дурдома мамаш, — это совершенно другое. Интересно вступать с отлучающимися тётками в пререкания. Я практиковал немедленное осведомление о цели отлучения врача на пороге оставляемого кабинета. Всегда получал ответ – я к главному врачу. Шёл за ней. Она заходила в каморку или другой кабинет, где пьют чай. Чаще всего тащила с собой одну из коробок конфет, стопкой складирующихся в специальном шкафчике. Давал ей заходить в каморку, после чего стучался и без приглашения заходил. Мне читали лекцию про то, насколько сильно я охамел. Пару раз ушлые медсёстры меня обматерили. Один раз вытолкали в спину. Ни разу я ничего не добился.

Про «Феникс» ничего плохого сказать нельзя – в отличие от участковых поликлиник оба центра работают как часы: своевременная запись, всё чётко расписано по времени (к вопросу о простейшей логистике), никаких очередей, отзывчивый и вежливый персонал, чисто, уютно, удобно. Есть ощущение, что жена и ребёнок получали от трёх курсов лечения в «Фениксе» — один раз на КСК и два раза на Угданской – удовольствие.

Спасибо, конечно, родной медицине, за консультации, роддома, поликлиники и прочие полезности. Только вот складывается впечатление, что наружная оболочка всего этого сложного механизма понемногу меняется в лучшую сторону, а люди, которые заставляют всё эту махину работать, продолжают жить в другом времени, другими категориями и другими ценностями. Чужими, ненастоящими и обидными.
 
 [ link ] posted by: Ficus [ Comments : 42 ]